ВЕЛИКОБРИТАНИЯ

      Вообрази полночный бор
      В нем кто-то есть живой.
      Ведут часы невнятный разговор,
      И чистый лист развернут предо мной.
      В моем окне я ни звезды не вижу:
      Подходит кто-то ближе,
      И, световую перейдя черту,
      Уходит одинокость в темноту.

*

      В извечном ожиданье перемен
      Грядущему мы отдаемся в плен,
      И, что ни день, в своем воображенье,
      Мы видим приближенье
      Сверкающей армады кораблей.
      Они плывут - надежда у рулей;
      Но как скольженье их неторопливо!

*

      Особенно, когда октябрьский ветер
      Мне в волосы запустит пятерню,
      И солнце крабом, и земля в огне,
      И крабом тень моя легла на берег,
      Под перекличку птичьих голосов
      И кашель ворона на палках голых
      По жилам сердце деловито гонит
      Ямбическую кровь, лишаясь слов.

*

      Ни к чему нам карусели, ослики и ряженые,
      Лучше дайте нам "роллс-ройс" и ход к замочной скважине.
      У них трико из крепдешина, туфли из кожи питона,
      На полу тигровая шкура, на стене голова бизона...

*

ГЕРМАНИЯ

      Городскую рябь вечерней суеты
      Охватила тень нездешней темноты.
      Пенившийся рынок застывает льдом.
      Все стихает. Жутко. Ни души кругом.
      Кто-то ходит, веет в лица из-за плеч.
      Кто там? Нет ответа. Замирает речь.
      Дребезжа сочится колокольный звон.
      У бород дрожащих кончик заострен.

*

      Вам не понять мое пережитое,
      Лицо, холодным потом залитое.
      И этот жест почти непредставим,
      Когда я к вам тянулся, как к родным.
      Еще в недавнем страхе каменея,
      На вас глядел я в грусти и печали,
      Все для меня вы, словно дети, стали.

*

      Кругом дрожит земля. Повсюду мрак и стоны.
      Давай же помечтаем у огня,
      Как желтым цветом вспыхнут анемоны,
      Собою черный лес заполоня.
      В луга вцепился снег, и леденеет вечер.
      Но отчего средь холода и тьмы
      Так сладостно пахнул весенний ветер
      Среди зимы?

*

      Повсюду я разыскиваю град,
      Где ангел на часах стоит у врат.
      Громаду крыл его бескровных
      Я на плечах несу, как клад.
      Его звезда - меж дуг моих надбровных.
      Привычна мне ночная мгла.
      Любовь как дар я миру принесла,
      Чтобы вдохнуть биенье жизни в плоть.
      Бессонницей себя я извела,
      Но каждый вздох мой охранял господь.
      Господь, покров твой - мой надежный дом.
      Я - донный слой в бокале шаровом.
      Когда ты всех навеки успокоишь,
      Меня ты бросишь в хаосе пустом
      И новый шар вокруг меня построишь.

*

ГРЕЦИЯ

      Над водорослями ног так легко вздыхает волна,
      Посланная сиреной, которая спела вселенной:
      О, голое тело лета, голое, загорелое,
      Промасленное, просоленное
      Голое тело скалы и дрожание сердца,
      Колыхание ивовых свежих волос,
      Базилика дыхание над кудрявым лобком,
      Где ракушек полно и сосновых иголок, -
      Голое тело, глубокий корабль искрометного дня!
      Тихие ливни журчат, сильные грады стучат,
      Мчатся над сушей чеканной в когтях урагана,
      Который чернеет в бездонной дикости океана.
      В белизну облаков тугогрудых ныряют холмы.
      Но над зверством стихий ты всегда улыбаешься так беззаботно,
      Находя невредимым бессмертье свое,
      Ровно так же, как солнце находит тебя на песке,
      Ровно так же, как небо находит здоровое голое тело твое.

*

      Что за буря, боже мой! Как ты промокла!
      Как спутались волосы твои, Мария!
      Что же ты встала в дверях? Проходи.
      Погрейся у моего огонька. Я сварю тебе чай.
      Вот тебе шаль. В доме беспорядок.
      Ты оглядываешь его с любопытством.
      Входи же. Незадолго до твоего прихода
      в этих яслях родилось стихотворение.
      Незадолго до тебя пришла и здесь родила печаль мира.

*

      И я, такой, как есть, с таким непрочным сердцем,
      в груди больной дрожащим, подобно птице пленной, -
      среди сильнейших и могущественных мира
      всех ближе к свету я и к истине священной.
      И потому кипит в душе моей глубоко, -
      хотя тоску в себе и слабость я несу, -
      ко всем сильнейшем и могущественным мира
      презрение. И мне оно к лицу.

*

ДАНИЯ

      Волна с рыданием бросается на берег.
      Тревожно дерево трепещет на ветру.
      Но если штормы отдыхают,
      Мороз крадется к сердцу ночи...

*

      На кладбище могила,
      На ней дощечка есть.
      Дождями смыта краска,
      И надпись не прочесть.
      Над камнем Иенс Вейман
      Трудился век в поту.
      И все ж не заработал
      Могильную плиту.

*

      В тот страшный час, когда
      надвинулась беда
      и в небе птицы черные кружили, -
      в тот час, мой край родной,
      мы поняли с тоской,
      что никогда тебя так не любили.

*

      Сегодня тих простор морской -
      Ни дуновенья нет.
      На синем севере вдали
      Изогнутый хребет.
      То Кюллен, Кюллен, словно зверь.
      Мохнатый зверь лесной,
      Что морду в море окунул
      И жадно пьет покой.

*

      Девушка с кожею золотой,
      Что в сердце прячешь, скажи.
      Веру? Но вера сама себя ест...
      Надежду? На что? На бесплатный билет?
      Любовь? Если только не будет дождя...
      Все по кругу идет, все по кругу идет,
      Ничего не значат ни эта, ни тот,
      Ни я, ни ты, ни он, ни она.

*

ИТАЛИЯ

По мненью древних, лестницею к богу
поэзия является...

      Этой жалкой жизни обречен,
      я, как во сне, другую обретаю
      и верю искренне, что этот сон
      неотделим от жизни.
      И тут меня охватывает трепет,
      наивный страх ребенка. Я сажусь,
      безмерно одинокий, у дороги,
      гляжу на мой убогий, жалкий мир
      и глажу трепетной рукою травку.

*

      Чей-то ребенок шел, покачиваясь на слабеньких ножках и на-
      клоняясь на каждом шагу за комочком грязи, как за цветком.
      Он не понял, что я погладил его.
      В его глазах было столько светлого удивления, что после мне
      казалось, будто я погладил ромашку.

*

      В комнате пахнет гнилью,
      в комнате алая гаснет рана.
      Звезды - перламутровые пуговицы, вечер одевает в бархат,
      и блуждающий вечер дрожит,
      блуждающий вечер - как тремоло, но в сердце,
      но в сердце у вечера вечная, алая гаснет рана.

*

      Причалив после яростного шторма
      к приветливому дружескому дому,
      я подхожу, теперь уже свободный,
      к раскрытому окну и наблюдаю,
      как в облаках белеет рог луны.
      Был у меня огромный мир и в мире -
      места, где я спасался. В них я видел
      так много света, что и сам порою
      вдруг становился светом. Друг мой юный,
      любимейший из всех моих друзей,
      почти мой сын! Ведь я не знаю даже,
      где ты теперь. И жив ли ты? Как часто
      я думаю, что ты в плену могилы...

*

ЛЮКСЕМБУРГ

      Как разыгрались, купальщица,
      волны у бедер твоих!
      Вижу, к тебе так и ластится
      радуга брызг золотых.
      Ты отжимаешь, купальщица,
      волосы, чешешь ты их.
      Вижу, к тебе та к и ластятся
      змеи волос смоляных...
      Ласка искрится вином
      в этом мятежном твоем
      взоре, которому Франция
      столько дарует примет!
      В памяти снова рождается
      бронзовый твой силуэт.

*

      Уж мы не свидимся, о лес, навеки милый,
      Где мне, входящему под трепетную сень,
      Не раз ты предлагал отеческую тень,
      что вдоль петляющих дорог меня манила.
      В тебе и молодой боярышник сокрыт,
      И гордый дуб, и бук, могучий, многопалый.
      Ты заставлял поток, разбившийся о скалы,
      Утихнуть в темноте, где папоротник спит.
      Ты пахнул ландышем и земляникой спелой,
      Ты пахнул дягилем, камедью, чабрецом.
      Здесь приключение за первым же кустом
      Моя мальчишечья душа найти хотела...
      Смятенно, шало я бродил у светлых струй,
      Из чаши сердца пил надежду и страданье,
      От шорохов твоих спирало мне дыханье,
      О лес, твой каждый вздох мне был как поцелуй.

*

НОРВЕГИЯ

      Я был в бегах. Искал себе берлогу,
      В которой бы я отлежаться мог,
      Забыть о пораженье понемногу
      И униженье выгнать за порог.
      Но время - это то, что лечит боль.
      И женщина придет, устроит чудо,
      Совьет гнездо и будет здесь, покуда
      Ей смертно не наскучит эта роль.
      Все это сон, приснившийся давно.
      И эта боль. И эта мастерская.
      Здесь я работал, жизнь в слова вдыхая.
      Здесь стало одиноко и темно.

*

      Во мраке ночи вечер растворен.
      Заплаканный покой витает в доме.
      Похожий на один давнишний сон,
      Который я увидел в полудреме.
      Когда во сне ты ужасом томим,
      Ты часто знаешь - это сновиденье.
      Ты позовешь на помощь пробужденье,
      И призрак улетучится, как дым.

*

      Нагая ветвь с кровавыми плодами
      И пышная - с листвою и цветами,
      Но если рассудить их справедливо,
      То каждая по-своему красива.
      Цветущая - исполнена желаньем
      Дарить людей красою и дыханьем.
      Но осенью обнажена другая,
      Кровь сердца своего - дает нагая.
      Одна из них сияет и блистает;
      Другая зреет и огнем пылает
      И людям без упрека отдается,
      Когда под тяжестью плодов согнется.
      Тебе я отдал веточку с цветами
      И ту, что с ярко-красными плодами.
      Пройдешь подальше по своей дороге -
      Сама узнаешь, что тебе дороже.

*

ФИНЛЯНДИЯ

      Стоим на снежном берегу,
      глядим на лед.
      Темно. Мороз, как пемза, натирает щеки.
      Какой погоды ждать, не знаем.
      Что будет: солнце, снег или пурга?
      На этом берегу возможно все.

*

      Пылает что? Предметность. Кто поджег?
      Творец, душа - предвечных сил залог.
      Быть каменным углем - и счастье и надежда,
      В земных глубинах сон смыкает вежды.
      Воспрянуть ото сна в труде, в борьбе,
      Поверить в солнце, как господь шепнет тебе,
      И воплотить времен минувших сны,
      Что вашим предкам были неясны.
      Недолог бег всех жизненных дорог.
      Так разметем пожаром этот срок!
      Взлетим же ввысь, огнем земным дыша!
      Земле - земное, небесам - душа.

*

      Все воздушные замки растаяли снегом в долине.
      Все мечты утекли, словно полые воды под мост.
      Из всего, что любила, осталось в сердечном помине
      Только синее небо да бледная музыка звезд.
      Ветер в ветках играет, и слушают ветер деревья.
      Пустота отдыхает. И грезит вода о весне,
      И старинная ель, непонятная, словно поверье,
      Одинокое облако тихо целует во сне.

*

ШВЕЦИЯ

      Твои очи - словно пламя, я - как яма углежога.
      Отвернись, не то я вспыхну, как горючая камедь.
      Я как скрипка, в моем сердце песенных напевов много,
      от одной тебя зависит, что мне петь и как мне петь.
      Обернешься, отвернешься - я горю, я остываю.
      Я - желание, я - жажда, я - сплав осени с весной.
      Пусть натянутся все струны, дай в последний раз сыграю,
      о любви своей спою я в песне громкой и хмельной.
      Отвернись же, обернись же! Вспыхнем, как закат осенний;
      кровь и золото смешались в нашем стяге буревом.
      Ты уйдешь, когда утихнет полыханье и смятенье, -
      ты, последняя, кого я опалил своим огнем.

*

      Пишу я не людям,
      но страннику-ветру,
      печальнику-ливню,
      и песня моя -
      сама точно ветер,
      бормочет, блуждает
      и шепчется с ночью,
      с дождем и землею.

*

      Бреду на ощупь в темноте пустой
      об острый край скалы сдираю с пальцев кожу,
      я руки вверх тяну - в крови ладони
      от иглистых лохмотьев облаков.
      Я разбиваю ногти до костей,
      сдираю кожу с рук, и меня обступают
      скала и сомкнувшийся лес,
      небес монотонный свинец,
      земли леденящая темень.
      Ужас, ужас мне жребием стал,
      болью гортани, воплем души во вселенной.

*

      После летнего ливня паром дымятся поля.
      Теплая, словно живая, дышит и дышит земля.
      Вечером, распрягая, гладит крестьянин всегда
      Теплую спину коняги - дымную от труда.
      Грубую грудь земную кто пожелает ласкать?
      Весны и осени старят нашу усталую мать.

*

ФРАНЦИЯ

      Три спички, зажженные ночью одна за другой:
      Первая - чтобы увидеть лицо твое все целиком,
      Вторая - чтобы твои увидеть глаза,
      Последняя - чтобы увидеть губы твои.
      И чтобы помнить все это, тебя обнимая потом, -
      Непроглядная темень кругом.

*

      Поймать, поймать рассвет, цветок и тишину,
      Поймать карниз и тень, ползущую к окну.
      У спящей женщины поймать концы ресниц
      И вдруг разжать ладонь. О, сколько вольных птиц,
      О, сколько дальних птиц становятся окном,
      Рассветом, тишиной, ресницами, цветком!

*

      Лагуна церкви пальмы кубические дома
      большие лодки с двумя прямоугольниками парусов которые
      напоминают штанины огромных брюк надуваемых ветром
      небольшие лодчонки с акульими плавниками подрагивающие
      на мертвой зыби
      большие перпендикулярные облака вздутые и расцвеченные
      как горшки желтые и голубые.

*

      В прозрачный влажный час ты краше становилась
      В немилосердный ливень жарче ты была
      В пустынный зной ты влажной мне казалась
      Когда деревья спят в аквариуме времени
      Когда в сердцах разлит неправый мира гнев
      Когда беда устала грохотать по листьям - ты была нежна
      Нежна была как кость оскала мертвецов
      Была чиста точно кровавый сгусток
      Смеясь явившийся в губах твоей души.
      В прозрачный влажный час всегда мрачнее мир
      В пустынный зной всегда на сердце больше влаги.

*

      Возьмите слово за основу и на огонь поставьте слово
      Возьмите мудрости щепоть, наивности большой ломоть,
      Немножко звезд, немножко перца, кусок трепещущего сердца
      И на конфорке мастерства прокипятите раз, и два,
      И много-много раз все это. Теперь пишите!
      Но сперва родитесь все-таки поэтом...